ВЛАДИМИР СТУПИНСКИЙ

С Володей можно связаться по адресу: stupinski@tut.by

	
В этой подборке много посвящений. Это неудивительно. Потому что:

*   *   *
Пишу последние стихи...
И снова раздаю долги
Всем тем, кому еще я должен --
Прикосновение руки,
Дрожанье робкое строки
И меч, не вынутый из ножен.

Я действительно должен вам, мои любимые. Мои единственные. Мои... немногие и дорогие. 
Я люблю вас... "Хоть это, говорят, несовременно..."
                                                                                                            Ваш В.С.


НЕМНОГИМ

Я люблю вас. Быть может, последней любовью,
Что все видит и многое, в общем, прощает --
Тот неяркий светильник в моем изголовье,
Чашка стылая с крепко заваренным чаем...

Я люблю вас. Хоть проку от этой любови --
Пара слезок, что белый котенок наплакал.
Вы живете в моем искореженном Слове,
Меж осенней листвы и дождя мелких капель.

Я люблю вас. Я вашими лицами болен,
Прорастаю сквозь рифмы, созвучья и краски
Поездов дальним эхом -- забытым паролем
Пред дверями неспешной готической сказки...


*   *   *
   Косте

Напиши мою смерть
Акварелью медовой...
Будет папа лететь
Над цветущей землей,
Над смешной стрекозой,
Над пятнистой коровой...
Над тобой и над мамой
Я буду лететь.

Буду весело петь
Бесшабашное что-то,
Гнуть зеленую медь
Сумасшедшей грозы.
Собирается мед,
Наполняются соты...
Акварелью медовой
Напиши мою смерть.


*   *   *
   Л.Ш.

Я азбуку свою создам
Из трав лесных, седого ветра,
Из волка загнанного ран,
Из пожелтевшего конверта,

Из сына разноцветных снов,
Из слез твоих на кухне поздней.
И слово трудное "Любовь"
Оттаю на стекле морозном.


СТИХИ

Я ухожу, а они остаются
В воздухе осени поздней туманами,
Пеплом горячим в готическом блюдце,
Мной никогда не открытыми странами.

Я ухожу в частоколы бессонниц,
В бред беспросветный полночного пьяницы,
В узел колец, околесиц, околиц,
Ливня в четверг и тринадцатой пятницы.

Я ухожу. Я не смею надеяться --
Этот волчок вряд ли сам остановится...
Мокрым бельем на простуженном месяце
Серая туча в прорехах полощется.


*	*	*
			Игорю и Олегу.

Который раз за вечер умираю...
Не знаю.
	Не помню, кто я.
Зачем зрачки от света
Сжимают мир до нескольких микронов.
Я оплываю свечкой трехгрошовой --
Кусками воска на досчатом блюдце сцены...

Вы, Боже упаси, не виноваты
В моих смертях
	Я рад, что вам уютно,
Что вы не слышите ударов метронома,
То замирающих,
	то бьющих
		по вискам
			набатом...

Вам нравится моей гитары голос...
Мы с ней -- в одной цепи.
		Высоковольтной--
Шесть проводов, завязанных на пальцы,
На нервы,
	связки,
		сердце.
			На судьбу.
...Как жаль, что медной бритвой струн
Я не могу пройти по вашим венам --
Вы заплатили деньги за уют...
Но, может, хоть чуть-чуть закровоточит?
У одного из вас?!

...Который раз за вечер воскресаю --
Сто жизней.
	Сто любовей.
		Сто разлук.
Сто одиночеств.
	Сто пустынных комнат.
Сто фонарей на улице ночной...

Который раз...
	За вечер...


*   *   *
Не приучай меня. Не приручай --
В провинции дождливой и холодной
Спасают "Беломор" да крепкий чай
И неполадки связи телефонной.

Какой-то мудрый и веселый бог,
Что поселился в проволоке медной,
Очередной заменит некролог
Гудков коротких музыкой победной.

Не приручай. А сможешь -- приучи
К тому, что жив. И что опять бездомен
И снова белой птицею в ночи
Вдоль онемевших древних колоколен,

Наутро -- одуревший и глухой,
Вчерашним строкам отворяя вены,
Из-под ключиц выдавливая вой, --
Ни рифм, ни нот -- побеленные стены.

Не приучай меня. Не приручай...


*   *   *
   А весной здесь -- почти Венеция
                                        Г. Данской

Не провинция это, дружок, не провинция.
Ну, подумаешь, улочки более узкие,
И скамейки изгажены наглыми птицами...
Только в улочках этих припрятана музыка.

Да такая, что впору однажды расплакаться,
И не где-то в подушку -- в толпе, как положено --
Не хватает весной витаминов и кальция?
Хрен с ним, с кальцием! Музыка слышится Божия.

Не провинция это... Разбитое зеркальце,
Загляни и увидишь сквозь сколы и трещины:
Одиночеств планеты размеренно вертятся --
Сиротливые дети, мужчины и женщины.

Одиночеств орбиты и музыка Божия...
Ну, а ты за пивком все твердишь о провинции.
Снег, разбавленный солью, набухнет под кожею.
А весной здесь почти что Венеция, в принципе...


*   *   *
   Д. Солодухо

...И снова март. И приоткрыта дверь
В наш местный ад, где палачи -- другие,
Где тонкой нитью выстрочено Имя
На серой простыне. Где бродит Зверь.

Мы -- палачи другим. Замкнулась цепь,
Горят огни. А местное "Инферно" --
Не Рио, не Венеция... Как скверно --
Наш судия жесток и, в общем, слеп.

Но бисер легкомысленных грешков
Становится булыжным ожерельем.
Палач, не время... Сменится апрелем
Промозглый март. А жизнь -- одним стежком;

Другая -- повернулось колесо
У швейной, в бронзу спрятанной машинки.
Мы легкомысленны, любимы... Тают льдинки.
Безумный март целует нас взасос.


*   *   *
    И. Сильченко

...В косноязычии провинции
Вдруг начинает петь струна,
Толкуя с городскими птицами
О том, что вскорости -- весна,

О том, что скоро все наладится
И в нашей птичьей суете...
Апреля звонкая сумятица,
Сбежавший кофе на плите...

...И улетит корабль из гавани,
Едва наметится рассвет.
А голос, струнами израненный,
За парусом помчится вслед.


*   *   *
   Е. Кирьянову

Это осень полуразрушенных крыш,
Скелетов домов
С глазницами цвета неба,
Неба с кругами от падающих каштанов...
С плавающими листьями
И отражениями подошв.
Это осень все еще остывающих стен,
Получужих смертей, проходящих мимо,
Сплетений рук,
Разорванных паутинкой индейского лета...
Это осень, где меня нет,
Не потому что НЕТ,
А потому что не видно
Из-за деревьев, пестрых зонтов
И поздних цветов
В руках у влюбленных.


*   *   *
Душа автостопом --
        над куполами,
Над кабаками,
        сортирами платными,
Над фонарями,
        домами-заплатами,
Над воронеными злыми стволами.

Душа -- автостопом...
        Пункт назначения
В картах не сыщешь
        и в глянцевых атласах --
То ли в пустыне --
        в шипованных фаллосах,
То ли во льдах --
        в атмосферном свечении.

Душа -- автостопом.
        Снизу -- картечью,
В воздухе, мол, аппарат неопознанный...
Ветер, поправку на ветер!
                Не поздно ли?
Лишь совместимые с жизнью увечья.

Душа -- автостопом.
        Груз бестаможенный --
Пригоршня снега
        да мелочь в карманах.
И расставанья,
        как в старых романах...
Душа
    автостопом
          трассами
                Божьими.


*   *   *
   Памяти Олега Шипова

Пожалуйста, помните... Хоть иногда вспоминайте,
Нам было неловко за звучное слово "поэт",
За строки удачные -- гроздью в простуженном марте...
Пожалуйста, помните. Нас ведь почти что и нет.

Пожалуйста, помните -- вряд ли придумает кто-то
Подобие книги -- Зеленой ли, Красной -- Бог весть,
Где собраны рифмы солеными каплями пота
Со впалых висков. Где бессонниц безмолвная месть.

Пожалуйста, вспомните! Хоть иногда. И случайно:
Мы с Вами встречались на улочках марта кривых,
И пили какую-то гадость в занюханных чайных...
Мы с Вами герои уже ненаписанных книг,

Где реплики скудны, а взгляды и жесты -- печальны,
Где судьбы нелепы, где всех ожидает финал --
Отточие древней, никем неразгаданной тайны,
Где нет примечаний и -- белой страницы провал...


С КОТОМ ПО ТУ СТОРОНУ ОКНА
   В. Серафимову

Черная кошка сидит на балконе,
Выгнула спину крутою дугой.
Пятый этаж. Летний дождь балабонит,
Снова троллейбус внизу голубой,

Искры роняя, куда-то промчался...
Вот и стемнело, чадят фонари.
Серым котом к моей кошке подкрался
Вечер прохладный. Ори не ори,

Хоть в одиночку, а хочешь -- дуэтом.
Редкий прохожий под звонким зонтом
Лишь прередернет плечами. Поэтом
Трудно служить, как и, впрочем, котом...


*   *   *
...И пес бродячий -- параллельным курсом
По клеточкам ночного тротуара,
По шахматам июльского безумства...
Мы -- пара пешек. Но какая пара!

На парапете сером наши тени
Качаются слегка под фонарями --
Случайное судеб переплетенье
В замысловатой и неспешной драме.

Две черных пешки в городском неоне,
Два контура дробятся в пыльных стеклах...
Но чья-то воля нас по клеткам гонит
И обращает в призраков бесплотных.


*   *   *
Вот и время настало
Сквозь ребра стихам продираться.
Им плевать, что устал я,
Что потерями полнятся святцы.

Им под сердцем темно,
Им во мне неуютно и тесно.
...В ночь раскрою окно
И, стихами распятый, воскресну.


*   *   *
"Прощанье славянки"
На грязном вокзале
Вслед поезду,
Уходящему в столицу
Карликовой Империи.
Строки, не втискивающиеся
Ни в один
Из доселе известных размеров.
Что же, опять -- верлибр?
И жизнь -- верлибром,
Опять не помещается в рамки...


*   *   *
Вы смотрите мне в спину: ухожу
По мелкому февральскому снежку,
Скользя по льду, бездумно чертыхаясь
И, в миллионы искр оборотясь --
Сквозь свет фонарный совершаю танец,
И кружево плету из рифм и фраз.

Запомните меня, прошу, таким:
Нескладным, длинноногим и худым,
Косноязычным, грустным и... Довольно.
Мои следы давно припрятал снег.
Я на подошвах проступаю солью
И талою водой у ваших век.

		

                                     Вернуться на страничку "Личности"

© КСП "ГОрода ГОмеля", 2003